Вольный Лист

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Вольный Лист » Вольный Лист №4 » Содержимое данного выпуска альманаха


Содержимое данного выпуска альманаха

Сообщений 21 страница 40 из 97

21

Утро

1

Здесь плачут соловей и роза
Мой дом из чистого стекла
Намокшей ивы и свирели
уже надмирная игла

Лицо безликого в помаде
В хрустальных бликах и нагой
Певец расчёсывает пряди
Веселой девочки, другой

Здесь гроздья городов остались
И чёрных фабрик бутыли
Моя душа бежит пустая
И кто-то рядом говорит

Когда б ни слова не сказали
И с птичьей долей злым цветком
Звонили падали играли
На тихом поле восковом

Мой дом нигде не разобьётся
Простым лицом  не прозвенит
Уже просвечивает солнце
И страшно дождик говорит.

2

Здесь плачут человек и глобус
Я выхожу на свет прямой
Я упаду потом опомнюсь
Чужой дорогой земляной

Спят пауки в пустых тетрадях
По городу поводыри
Певец расчёсывает пряди
И губы трогает мои

Лежу в аквариуме полном
Не сон не зверь не человек

День падает цветком тяжёлым
На карту мира будет греть

Твоё пластмассовое солнце
На камне птица не умрёт
Я выхожу на звуки Моцарта
И слушаю Твой злой фагот

Простая рыбина без тени
Развилка три поводыря
Но плачут люди плачут звери
И телескопы говорят

© "Вольный Лист" №4`10
© Галина Рымбу

0

22

***
В съёмных комнатах легче молчать,
Хоронить в холодильнике воду.
Если дождь, он яснее тебя,
Если летний, то так и надо.

Не найти Эдема потерь,
Из чужого не вырасти сада.
Где кирпичные пустыри,
Что-то сорным, родным показалось.

Будем время тянуть и месить
Тесто в плошке большой среди ночи,
Хоть к утру ни к чему хлеба, –
Запекутся чернее солнца
На губах перекушенным словом.

На стене истёршийся постер. –
Говоришь, как бы сам исчезает.
Если некуда возвращаться,
То к чему же здесь столько книг
С пустыми страницами?

Ангел твой тёмный
Или что-то ещё показалось
Важнее этих страниц?

© "Вольный Лист" №4`10
© Галина Рымбу

0

23

***
Лежу на берегу. Пересохли губы.
Кого бы ещё в этот мир позвала…
Чёрные платки одевают женщины,
Стоптанные сапоги уносят мужчины,
Идут в грохочущие машинарии –
Обняться и не отпускать.

Всю жизнь сравнивала цветок с полётом,
Вот и зацвели дети зла,
Понеслись вавилонские титры.
Птица моя прилетай ко мне на память!
Будем плакать и никого не спасём,

Когда наступит жаркое лето:
Расцветающие рыбьи пузыри,
Древние украшения,
Математические звёзды.

Поиски утраченной красоты
В разбитом рыбаке –
Неуклюжая эта речь, загорелые пальцы…

Ты -  мой отравленный друг,
Выучим сербский, к примеру.

© "Вольный Лист" №4`10
© Галина Рымбу

0

24

***
Сколько минут назад всё это было:
Облако в небе плыло и облаком было,
Образом было, просто самим собой,
Как человек на столе лежащий к дверям ногами,
Голубь взмывающий в небо, худое пламя
У постамента, трудно – самим собой…

Лепет французский в столичной сырой кофейне…
Сколько времён назад дед заходит в отдел бакалейный,
Тростью трясёт, вдоль витрины себя несёт,
Дни как во сне, стрелка переползает столетье,
Я просыпаюсь однажды, и, кажется, вижу всё:

Гул не ослаб. Это музыка мирно стихла.
Вишня цветёт в усадьбе, пылает вишня.
Роботы плачут в поле, но им не слышно:
Гул нарастает, к земному ядру зовёт.

Вот он сейчас вдоль кофеен, квартир плывёт,
Призрак бумажный, лебедь мой тонкий, нездешний…

© "Вольный Лист" №4`10
© Галина Рымбу

0

25

***
Не полыни вкус июнь с собой принёс, -
Парк заброшенных каруселей, креплёных звёзд,
Ржавый остров чёртова колеса,
Высыхающие пруда,

Переспелой земли нагретый пупок,
Рты байдарок, пьющие в большой воде.
И в прохладной церкви каменный потолок
Ни о чём не помнит, разве что о войне, –
Я не знаю зачем все идут сюда.

А вернуться домой, как с баулом покинуть дом,
Не увидеть там ни плачущих, ни у плиты,
Лишь бидон со створоженным молоком
И человек немыслимой красоты.

Он держит в руке пучок полевых трав,
Он улей с собой принёс и поставил к окну.
А как скажешь слово, вспомнишь молитву, полуденный жар,
Так и провалишься с ним во тьму.

Но очнёшься в знакомом запахе горьком, сыром
И в просторной тиши, в объятьях не знаю чьих
И увидишь, как стал огромным твой летний дом,

Твой расплавленный город, плеск радиолы, улыбки родных,
Высыхающие пруда…

А захочешь вернуться
Да только имя своё в кармане нашаришь, простой василёк
Полевой да тлеющий уголёк

© "Вольный Лист" №4`10
© Галина Рымбу

0

26

Алексей Годяев

Родился я в 1963 году в Омске на берегу Иртыша в нáскоро повязанном пионерском галстуке.
Воду полюбил сразу – как только начал сходить снег.
Еще полюбил всё поджигать. Однажды так поджег родитель-ский шалаш, что воды еле хватило пожар затушить.
К наукам был особенно прилежен, за что получал тычки да затрещины (воинствующие познания приобрел в атеизме).
Книги пишу исключительно на русском языке… Никогда им не скажу: «Молчите, проклятые книги, я вас не писал никогда!»

ИЗ КНИГИ «КОРАЛЛЫ ПАМЯТИ»

***

Вижу заснеженный дом.
Падает, падает снег.
Я коротаю мой век,
Тихо грустя ни о чём.

Дремлет старинный комод.
Тлеют неспешно дрова.
Я обретаю права
На то, что зовут тишиной.

…Тает, как призрак, мой сон.
Вновь суета у ворот
Мне разрушенье несёт.
Миг – и пустеет мой дом.

© "Вольный Лист" №4`10
© Алексей Годяев

0

27

***

Мечтаний полон потаённых,
Под молчаливый говор звёзд
Я шёл к снегам уединённым
И вдруг вдали увидел мост.
А на мосту – лихую тройку,
Что, колокольцами звеня,
Летела вскачь, летела бойко,
Как ветр, как миг, как жизнь
                                         моя.

А что есть жизнь? Цветок?
                                Пылинка?
Игрушка хрупкая Богов?
А может, странная картинка
Из чьих-то быстрокрылых
                                      снов?

Я шёл… Я чувствовал… Я
                                    мыслил
О тройке той, что на мосту,
Пока над звёздным
                            коромыслом
Я не увидел... Пустоту…

© "Вольный Лист" №4`10
© Алексей Годяев

0

28

***

Стихией воздуха объятый
На перепутье прежних лет
Я мыслю вслух с моим
                                 Сократом:
«Зачем приходит в мир поэт?

Зачем, устав от сновидений,
Он обращает к людям взор?
Ужель затем, чтоб стать
                              презренным
И получить их приговор?..»
Сократ молчал. А чаша с ядом,
Уже наполнена, ждала…
Базар афинский. Люди рады,
Что их взяла…

Поэту мир не удивить –
И рвётся солнечная нить.

© "Вольный Лист" №4`10
© Алексей Годяев

0

29

Воину

Взываю! Восстань, воин! Время
                                         велит!..
Выдохни зло, войди в Ветхие
Воды Вселенной.
Вдохни Вольный Ветер
                                     Вечности.
Вглядись – везде во всём
                                       всегда –
Волшебные власы
                              Венценосца –
Вседержителя:
В винограде, в воске, в
                              виолончели…
Вернись, выброси зло вон!
Возрадуйся, возблагодари,
Восславь волнами верлибров
Вседержителя!..

© "Вольный Лист" №4`10
© Алексей Годяев

0

30

***

Моему отцу в память
о Встрече с…

Я помню умиротворение,
Что из Твоих струилось глаз
Пред вечной тайной Воскресения,
Чей свет доныне не угас.

Я помню этот тонкий профиль Твой,
Что обещал мне переход
К чудесным снам, Тобой пророчимым
На много-много лет вперёд.

Я помню трепет ожидания
И расставания во мгле.
Я помню чашу покаяния,
Что завещала Ты Земле.

…Настанет час, Тобой означенный,
Покину мир, где всё утрачено.

© "Вольный Лист" №4`10
© Алексей Годяев

0

31

Отдел второй. Тлеющий уголёк.


Дарья Серенко

Родилась в Хабаровске. Окончила омскую гимназию № 75. Лауреат нескольких местных и всероссийских поэтических конкурсов. Студентка Литинститута.

ВРЕМЯ МЕНЯ УЧИЛО

Пенелопа

Горстка земли, лепесток цветка,
Камень, который вода точила…
На расстоянии счастье ткать
Время меня учило.
Не надоело к чужим кострам?
Я распускаю тугие косы.
Косы и нити… Из дальних стран
Ты привези мне просто
Горстку земли, лепесток цветка,
Камень, который вода точила…
Самому сложному – отпускать –
Время не научило.

© "Вольный Лист" №4`10
© Дарья Серенко

0

32

Вода

Я добывала свет из тёмного колодца:
Я воду выносила на солнечный простор.
Студёная вода, пронизанная солнцем,
На вкус была живой, глубокой и простой.

Её хотелось пить с закрытыми глазами,
Вникая каждый раз в спасительный глоток.
Её хотелось жить, расцвечивать словами,
Сплетёнными в одно из веток и цветов…

Когда-нибудь и я сплету такое слово
И низко поклонюсь живой моей воде.
И, может, буду петь
Как разучилась – вдоволь:
До сухости во рту, до звона в голове…

© "Вольный Лист" №4`10
© Дарья Серенко

0

33

А представь…

А представь, если б снег шёл не сверху вниз,
А напротив – вверх,
Отделяясь от наших холодных лиц,
От озябших век.
От халатов врачей, от седых голов –
Белизною прочь.
Налипал бы, как пух, налипал бы вновь
На небесный скотч…

© "Вольный Лист" №4`10
© Дарья Серенко

0

34

Яблоко

В надкусанном яблоке
Коричневеет время:
Кто-то ушёл.
В другую комнату или навсегда?
Я за яблоко не боюсь:
Оно прорастёт в Эдеме
(Там некому рвать и незачем опадать).
Боюсь за ушедшего.
Перебираю бусы.
Господи, сколько же этих фамильных бус…
Дрогнули пальцы:
Кто-то вернулся.
Я улыбаюсь
И предвкушаю
Хруст.

© "Вольный Лист" №4`10
© Дарья Серенко

0

35

Виктор Власов

Житель Омска – Виктор Витальевич Власов, 23 года. Окончил Московский институт иностранных языков (Омский филиал). В настоящее время работает в СОШ №77 препода-вателем английского языка.  Выпустил пять книг. За первую, повесть “Красный лотос” о средневековой Японии, в 2007 году стал лауреатом областной молодёжной премии имени Ф.М. Достоевского. По программе обмена с иностранными сту-дентами работал в Америке. Итогом поездки стала вторая книга – путевые заметки “По ту сторону неба”. Третья книга фэнтези – “Сага о Нозготах”. В четвёртую вошли “Красный лотос” и “По ту сторону неба”. Пятая книга – реалистичные рассказы и повести “Третий в команде”.

На пути в литературу

Путь в литературу прокладывается тяжело и порой мучительно, ждёт неизвестное, удивительное и пугающее за каждым поворотом. И мне, и таким, как я, людям, взвалившим на себя груз творчества, остаётся лишь крепнуть.

Желание писать пришло ко мне давно. После того, как попал в ДТП в одиннадцатом классе. Лёжа на больничной койке и глядя на выделяющуюся сукровицу из локтя на растяжке, думал о том, сколько скажу дорогим, близким людям, когда выпишусь. Прошло полтора месяца, прежде чем я вышел. В голове накопилось столько, что казалось и за день не сказать. Но мысли пута-лись, превращаясь в суррогат из эмоций да слов, забывались моменты, о которых хотел рассказать. Ушла боль, стёрлись воспоминания наполовину. С тех пор я решил писать, дабы люди лучше понимали меня.

Каждый день в одно и то же время я садился за компьютер, открывал известный текстовый редактор и писал. Идеи рождались в голове спонтанно, неслись, точно камнями с горной высоты. Сбивчиво, но целиком, я давал им плоть и кровь. Вы знаете, каково много писать, не имея возможности показать нужным людям? Ты чувствуешь себя разбитым и ненужным, тебя начинает тошнить, ты раздражён. Я пришёл в газету «Омская правда», секретарь Виктор Аванерович прочитал мои труды, похвалил, пообещал показать Союзу писателей (тогда я не знал, сколько их). Солидный мужчина лет сорока, Виктор Аванерович, назвал «светил»: Лейфер, Шеленберг, Кудрявская. Ангелами они придут и выведут меня на свет божий, в яркий мир литературы. Но ждал я долго, звонил едва ли не каждый день. Виктор Аванерович оправдывался, говоря, что мол, приходили, но дел было много, и не успели посмотреть. Дошло даже до того, что я резко отозвался о нём, и мы больше не разговаривали.

Прошло немало времени прежде чем учитель школы, где работала моя мама, случайно заговорила про литературное объединение. Так я попал туда и хочу сказать спасибо руководителю Николаю Михайловичу Трегубову. Он помог раскрыть способности моего сомнительного таланта. Двери его дома всегда открыты, приходишь и видишь человека строгого, но готового день и ночь редактировать твои произведения. Участник СПР, он один славно бился за меня. Одни норовили отшить сразу или деликатно, другие давали пустые обещания, только он знакомил с известными омскими писателями и поэтами. Он подготовил мои рукописи на литературный семинар, проходящий зимой в музее Достоевского. Сидя со мной, морально помогал, пошутил, что держал в руках гранату и кураторы знали, поэтому только хвалили меня.

Гигант прозы Лев Трутнев, юморист Сергей Прокопьев, над которым через несколько лет произошёл суд по причине литературного воровства (статья Н.В.Березовского «Дело о Пегасике…», опубликованная в журнале «Критика и Словесность» и в литературных газетах), – они обсуждали рукописи молодых прозаиков.

Сидя на скамейке перед светилами литературы, я впервые познакомился с Игорем Федоровским. Парень писал рассказы психоделического жанра, понять их трудно человеку, специализирующемуся на жёстком реализме. Обладая большим аналитическим опытом, даже Сергей Прокопьев смотрел на них, будто на инопланетян, делал общие замечания. С видом великих знатоков литературы руководители отделения прозы рассматривали наши произведения. Одних мягко журили, других ругали. В основном семинар прозы прошёл гладко. Чего не сказать про обсуждение поэзии. Юрий Петрович Перминов, известный омский поэт и главный редактор газеты «Омское время», многие другие обсуждали Марину Гелевую, Марию Четверикову и Галину Рымбу. Девочки замерли, испугано выжидая момента, когда крепкий голос Юрия Петровича огласит их. Я заметил крепкого парня, который опустив голову, покраснел и едва ли не рыдал. Звали его Дмитрий Соснов (позже он стал зам. гл. редактора «Пилигрим» - молодёжного омского журнала ). Парень выходил покурить через каждые пять минут, задерживался, чтобы не слышать и не видеть руководителей поэзии, сетовал нам на жёсткие обидные высказывания в адрес его творений. Он жаловался на жизнь, словно обречённый. Коллеги пожалели его и тот немного успокоился. Рассерженный, Дима ушёл, надув губы.

Семинар закончился. Отличившихся обещали напечатать в «Литературном Омске», журнале СПР омского отделения. Валентина Юрьевна Ерофеева-Тверская, обаятельная женщина средних лет, председатель союза писателей омского отделения, мило улыбнулась, узнав, что моя повесть «Красный лотос» и я – стали открытием семинара.

– Напечатаем в «ЛитОмске», – пообещала она. – Данные свои давай.
– У нас всё есть, – кивнул Сергей Прокопьев.

Я почувствовал себя обнадёженно. Но прошло время, и ни-кто меня не напечатал в «ЛитОмске». Но мой вопрос «почему» Трегубов ответил кратко:
– Ты видел, чтобы я там печатался?

Мой наставник имел чувство собственного достоинства, ко-торое не позволяло публиковаться в местечковом журнале-отрывке. Я же душой рвался туда и смотрел с восторгом на главного редактора Олега Николаевича Клишина. Не могло быть иначе, тогда мне было девятнадцать лет, что я понимал?!

Презентация журнала «Преодоление», выпущенного журавлёвцами*, произвела фурор. Его выпуск громко отметил создание новой поэтической школы, с которой как не хотели бы, но вынуждены были примириться недоброжелатели. Олег Николаевич Клишин, поэт и критик, раскритиковал авторов в пух и прах в газете «Омское время», пророчил журналу быть первым и последним номером. Но Трегубов, улыбаясь, только покачал пальцем и ничего не сказал.

– Литературщина! – имел неосторожность назвать А. Саф-ронов, член редколлегии альманаха «Складчина». – И «Красный лотос» – тоже литературщина, несмотря на победу в конкурсе премии Достоевского.
Не знал Сафронов, что отозваться плохо об одном произведении журавлёвца, значило тронуть за живое остальных. Мой наставник не вытерпел, но пускать в ход кулаки не имело смысла - Сафронов того не стоил.
– Молчи, бездарный, – ответил Трегубов спокойно.
Потом они пересекались лишь неприязненными взглядами.

С годами потребности росли, я перестал удовлетворяться публикациями в журнале «Преодоление». Набравшись опыта литературного и жизненного, втайне от наставника забрался в «Складчину», опубликовав подборку рассказов. Александр Лейфер, документалист, заслуженный работник культуры, главный редактор альманаха, «двигатель» омского отделения СРП, ре-дактировал мои рассказы, давая практические советы.
– Не пиши пока, – вдруг сказал он вымученно. – Почитай хо-рошую прозу, классиков или толстые журналы. «Сибирские огни» например или «День и Ночь». Вон, выбери.
Полки его огромного книжного шкафа чуть не трескались от куч печатных изданий.
Я выбрал и прочитал журналы от корки до корки. Языковое чутьё, пожалуй, было выработано у авторов острее, нежели моё, сюжеты – сильней.

Александр Лейфер, человек открытый, поражающий силой воли, давал дельные советы, общаться с ним приятно, и всегда узнаешь новое о журналах и людях. «Прошаренный», как бы сейчас назвала молодёжь, он чем-то напоминал атомного человека из мультсериала «Люди-X». Подход к редактированию тек-стов у него был иной, дотошный и порой чересчур строгий. Но позже я понял, что именно так следовало подходить к текстам.

Через время захлестнула волна событий. У Союза писателей России пропал адрес. Отреставрированное здание, в котором заседал председатель СПР, перешло в руки государства. Губернатор отобрал у писательского союза место. Много по этому поводу разглагольствовали, но мужской костяк старой закалки кратко заключил:
– Доправились…

Правление союза оставалось спокойным. Валентина Ерофеева-Тверская улыбалась прежней обворожительной улыбкой, невинной в своём простодушии. Была довольна тем, что Лола Уткировна Звонарёва (одна из руководителей семинара), опуб-ликовала её в своём журнале «Литературные незнакомцы». Ма-рина Безденежных получила литпремию администрации города Омска, Татьяна Четверикова тихо и верно двигалась к заветной цели, известной ей одной.
Жизнь союза мирно шла своим чередом, и даже когда Н. В. Березовский разоблачил их в плагиате в своей статье «Голос, отличимый от других, или плагиаторы омской поэтической школы.

В сторону вечные проблемы культуры нашего любимого города, вернёмся ко мне.
Второй литературный семинар в моей жизни состоялся в библиотеке аграрного университета в просторной комнате. Торжественность события с чувством подчеркнула ректор. Нашу прозу обсуждали Сафронов, известная личность – Декельбаум, Моренис, Елизарова. Они говорили то, что думали, я чувствовал это. Пожалуй, А. Сафронов сурово отозвался о моём творчестве – мой наставник не считал его за автора и поэтому свою замаскированную неприязнь тот вымещал на мне. Что касается меня, то слишком мало прочитал его произведений, чтобы строго судить о прозаике Александре Сафронове. Скажу, что член редколлегии «Складчина» человек, несомненно, крепкий и самодостаточный, но немного сердитый и необоснованно тщеславный. Ничего, я сталкивался и с людьми злее, хуже. А. Сафронов – неплохой собеседник и любитель пошутить.

По окончанию семинара участникам подарили диски с музы-кальными произведениями омских музыкантов, книги. А. Лейфер пообещал напечатать всех без исключения в специальном вы-пуске альманаха, а так же в толстом кемеровском журнале «Го-лоса Сибири». В словах председателя СРП никто не сомневал-ся. Он работал в пользу общества и гордился этим

Союзы, журналы, главные редактора, руководители семинаров… наверняка утомили... Поговорим о людях, творческих и непростых. Как всякий креативный человек, я искал музу наяву и нашёл. Елена Проскорина, смуглая, симпатичная, высокая девушка с волосами чёрными, как смоль, с голосом звонким, что колокольчик, вызывала у меня трепетные чувства.

Мы гуляли по набережной, беззаботно беседовали часы напролёт. Провожая Елену, жадно и страстно целовал её, грезил о светлом будущем с этой привлекательной, интересной поэтессой и художницей. Но вскоре девушку словно подменили, каждый парень, хоть сколько-то испытавший капризы неокрепших девиц лёгкого поведения и слабого характера, поймёт и посоветует не вдаваться в подробности. Забегу вперёд: оказалось, не только я испытывал к Лене лучшие чувства, но и мой друг, Игорь Федоровский, не раз ходил на свидание с ней. Она ловко «перебегала» с одной стороны на другую, успев влюбить в себя половину литературного объединения. В общем, Бог с ней! Забыли.

За одним водоворотом событий, литературных и житейских, следовал другой, и так повторялось, пока я не устроился на работу и не познал тяготы взрослой жизни. И там я не переставал писать. В разных журналах вышли статьи и рассказы о школе, в которой я работал преподавателем английского языка.

© "Вольный Лист" №4`10
© Виктор Власов

0

36

Евгений Петрушенко

Родился в 1987 году в селе Чистово Омской области. Закончил факультет компьютерных наук ОмГУ. Работает программистом.

1:10

Заколосилось бетонное поприще,
Поспел урожай головных тараканов.
Маячит не просто работа –
РАБОТИЩЕ!
Один трезвый – десять пьяных.
Один в поле – десять в офисе.
Один бьётся – десять лезут в драку…
Проросли на постном пафосе:
Десять лёжа – один раком

© "Вольный Лист" №4`10
© Евгений Петрушенко

0

37

***

В арматурный ирокез
Недостроенного дома
Вплелась
С луной наперевес
Облаков солома.

Бьёт об стены кулаки
Забулдыга-ветер –
Мне сегодня с ним с руки
Грусть свою отметить.

Мне сегодня пить вино,
Заедая хлебом,
И, смотря в луны бельмо,
Спорить с горьким небом.

Беспризорная судьба
Знает всех вернее:
«Даже, если жизнь – борьба,
Умирать – труднее».

© "Вольный Лист" №4`10
© Евгений Петрушенко

0

38

Последнее посвящение…

1

Пропусти меня, разум, в души зазеркалие,
Где беснуются реки из слёз непролитых,
Где волнение рубит слова заиканием,
И свой вес набирают проблем монолиты.

Пропусти меня, разум, к себе в подсознание,
Где тревожные сны зарождаются в муках,
И нелепое, глупое переживание
Заставляет слонов различать даже в мухах.

2

Был я полон надежд, мне мечталось о будущем,
А теперь пустота: будто вынули сердце.
Верил я, разлюбить мне достаточно мужества,
И мне нравилось быть для любви иноверцем.

Ах, сентябрь... Какая смешная история...
Только я не смеюсь и, как странно, не плачу.
Позабыл как-то раз про душевные боли я,
Выбрав жизненный тезис: "Идти на удачу!"

Говорил сам себе: "Что хочу, то попробую!"
И кутил день и ночь со своею душою...
Но беда: тем, кто в жизнь не поверил загробную,
В этой жизни предгробной воздастся с лихвою.

Не кривляйся, судьба ты моя непутёвая,
Что ж, спасибо хотя бы за яркую осень...
Говорят, чтобы жизнь засияла по-новому,
Надо старую жизнь окончательно бросить.

3

Пропусти меня, разум, прошу, пропусти меня!
Дай сказать пару слов лживой тётке надежде:

"Пока молод телок - лижет мамку по вымени,
Подрастёт, так поймёт, что не будет, как прежде".

Да, теперь я один - всё былое утрачено...
Жадный разум к душе пострадавшей не пустит,
Только сердце как будто свернулось калачиком,
Только мир пропитался любовною грустью...

© "Вольный Лист" №4`10
© Евгений Петрушенко

0

39

***

Наступит время, я умру –
Не стоит в этом сомневаться –
И будет мне давно не двадцать,
Да и не тридцать.
Поутру
Я встану, может быть, с кровати,
Жена заварит крепкий чай,
Я отхлебну, скажу: «Прощай».
Ещё хлебну, добавлю: «Хватит».
Потом подумаю немного,
Отматерю жену и бога,
Припомню старые обиды,
Махну рукой на белый свет
И с очень-очень умным видом
Скажу: «А не дождётесь. Нет».

© "Вольный Лист" №4`10
© Евгений Петрушенко

0

40

Игорь Егоров

Родился в Омске в 1951 году. Окончил Омский политехни-ческий институт, Международную академию менеджмента. Произведения Игоря Егорова включены в антологию омских писателей «Сегодня и вчера», в хрестоматию для начальной школы по литературному краеведению «Зарничка» (Омск, 2006). Автор пятнадцати книг стихов и прозы. Дипломант областного литературного конкурса «Лучший рассказ XXI ве-ка». Занимается переводами с английского языка. Член Союза российских писателей. В настоящее время – редактор журнала «Виктория».

Записки Евгения Забродина
(Фрагмент романа "Мост искушений")

За две недели до того, как появилось начало этих записок, я увидел у одного своего знакомого, следователя Эдика, книжку Ницше с интересным названием "По ту сторону добра и зла". Книжка была дореволюционная и явно запрещённая. И меня сразу же удивила сама форма произведения. Выпросив на не-сколько дней у Эдика Ницше, я примчался домой и, закрывшись в комнате от родителей, открыл необычную книжку. И опять форма изложения мыслей сильно поразила меня! Цепь фраг-ментов и афоризмов. Это было очень близко мне самому. Раньше я читал, что Ницше – реакционный философ и придумал какую-то дурацкую и крайне опасную теорию сверхчеловека. Но почти ничего сверхчеловеческого в этой книге я не обнаружил.

Кто ради своей доброй славы хоть раз уже не принёс себя в жертву?" – Ничего "сверх", очень точно и верно!
"У кого есть характер, у того пережито нечто такое типичное, что постоянно повторяется". – И тоже всё правильно!
"Поэты бесстыдно относятся к своему прошлому: они экс-плуатируют его". – Как сказано!
Были в книжке и довольно иронические мысли. Например:
"Мысль о самоубийстве является источником сильного уте-шения: она помогает провести несколько скверных ночей".
Сильно зацепила меня глава "Свободный дух".

"Всякий выдающийся человек инстинктивно стремится замк-нуться в себе, уйти в свои тайники, где он, как исключение из общего правила, должен забыть, что представляет из себя обычный, средний человек…"
И тут же:
"Кому в своих отношениях с людьми не приходилось пройти через все цвета несчастья, не приходилось бывать зелёным и серым от отвращения, пресыщения, сострадания, помрачения, одиночества – тот, конечно, не будет человеком высшего вкуса; но допустим, что он неохотно несёт эту отвратительную тяжесть, что он постоянно уклоняется от неё и, замкнувшись в себе, остаётся молчаливым и гордым, тогда с уверенностью можно сказать лишь одно: он не создан для познания, он для него не предназначен…"
Но больше всего меня поразило изречение:

"То, что делается из-за любви, – то всегда совершается по ту сторону добра и зла".
В нём, этом изречении, было то, что вдруг неожиданно открылось с совсем иной стороны – "по ту сторону добра и зла"! И всё-таки я задумался: а есть ли, вообще, такое "по ту сторону добра и зла"? Да и потом, любовь ведь тоже разная бывает. Но книга захватила меня с головой и не просто захватила – я с увлечением принялся записывать в такой же форме, как у Ницше, свои мысли и наблюдения:

1
Больше всего мы боимся походить сами на себя.

2
Для миража нужна пустыня…

3
Каждый день серой, бездарной жизни постепенно убивает душу.

4
Не бойтесь бунта против нормативности!

5
А почему, собственно, в наше время не может быть Онеги-ных и Печориных?

6
Постоянно оправдываюсь перед самим собой – это признак детства.

7
В судьбе каждого значительного поэта или писателя есть очень много сходного с судьбой лишнего человека.

8
Жизнь каждый день готовит человеку оскорбления.

9
Любовь к человеку, к жизни, к искусству – вот что часто помогает человеку тонкой души не погибнуть окончательно в на-шем мире…

10
Ребёнок – вот неутомимый экспериментатор! Даже если он что-то разбил, пусть познаёт мир!

11
Она – замкнутый мир, замкнутая сфера, и дать ей хоть немного раскрыться – равносильно вспышке сверхновой звезды!

12
Он говорит: "Как вы относитесь к этой книге?" – и это условность, которую нельзя преодолеть.
На самом деле ему хочется закричать: "Подождите, не уходите, пожалуйста! Если вы уйдёте, я умру!"
(Вот готовая новелла!)

13
Нетактичность может быть явным признаком искренней любви…

14
Женщине почти никогда нельзя отказать в проницательности.

15
Интересно, что есть такие редуцированные организмы – так называемые коловратки, которые спариваются и размножаются на редкость причудливым образом. Человек же, венец творения, если исключить из поля зрения его психологию, наделён таким примитивным механизмом любви, что невольно задумаешься над этим…

16
У любви нет пробелов, она – единая симфония чувств, порой и трагическая.

17
Настроение – это и есть подлинный мир женщины и поэта!..

18
Галстук на кресле, как портрет Леонардо да Винчи у Эрнста…

19
Чем меньше у писателя таланта, тем он больше тяготеет к сюжету, ибо придумывание последнего уводит от подлинной глубины содержания.

20
Женщину всегда пугает откровенность, но когда этот испуг проходит, она сама становится откровенна до крайности.

21
Вот женская откровенность: "Вы вспоминаете прошлое, в мыслях о нём, и хотели бы начать жизнь сначала. Вы не думаете о будущем, живёте настоящим днём… Вы не изменитесь, вы останетесь такими навсегда. И даже если произойдёт в вас пе-релом, вы потом только будете жалеть об этом…"

22
А вот довесок женской откровенности: "Вы очень банальны, но стараетесь выглядеть сложными, непохожими на других. Многие таковы, что поделаешь, даже в этом проявляется "его", эгоизм человека. А, в общем-то, если разобраться, все одинако-вы!
Либо вы так и останетесь непонятыми, либо вы найдёте себе отдушину.
Других вариантов с вашим характером у вас нет.
Вы не лидер, и никогда им не станете, а тихо будете сидеть в уголке и плакаться в собственную жилетку. Скажу откровеннее: вы нагоняете тоску, просто тоску, в вас нет индивидуальности!"
(Так изощрённо жестоки могут быть только женщины! Но причём здесь лидерство?! Я к нему никогда не стремился

23
Извините за то, что заставил вас меня обидеть. (Ты это хо-тел сказать? Правда что, христианин до мозга костей!

24
Ну что, обжёгся? Будет тебе урок! Не вызывай женщину на откровенность, если сам плохо играешь свою роль.

25
Даже и не пытайтесь понять женщину!..

26
А вот ещё один "штришок" женской откровенности: "Если к 25 годам вы пишете о чём-то отвлечённом от жизни, то можно сказать: вы – несостоявшийся поэт". В этом явная ограниченность психологии женщины – всё и вся связывать с какими-то цифрами, возрастом, гороскопами! А почему 25, а не 22 и не 27? Не верю я в эти пророчества! А Уитмен?! В конце жизни он стал гением!

27
Как?! Неужели этот великий талант и этот жалкий человек – одно и то же лицо?! До чего можно довести человека

28
Даже гении знали годы ученичества. А подражание – это вовсе не безликость, а часто становление таланта!..

29
"Пока мы молоды – мы бессмертны!" – сказал Платон, а Платон был не дурак.

30
В природе нет такого понятие "бессмертие", оно пришло в мир с человеком…

31
Всякая жизнь – трагична, ибо она смертна, и, значит, достойна сочувствия и уважения…

32
Смерть ведь нередко и гуманна – неизвестностью своего прихода или избавлением от мук и страданий…

33
Иногда признаки тонкого восприятия мира принимают за слабодушие или чудачества!

34
Поэт даже из скуки извлекает для себя пользу…

35
Бежать от жизни – это значит бежать от самого себя. Только жизнь заставляет нас смотреть на себя серьёзно.

36
Ум с годами можно нажить, а вот сердце…

37
Какая великая жажда добра и какая подверженность безрассудствам (жизнь не разумом, а сердцем). Вот основное в харак-терах Пьера и Наташи Ростовой. И как психологически верно Толстой соединяет их судьбы!

38
Он любил в ней всё, даже её беспомощность.

39
Для счастья мы часто слишком альтруисты…

40
С каких пор доброта и человечность стали называться бесхарактерностью?!

41
Ненастоящее гнетёт всего сильней!..

42
Могут ли в одном человеке совместиться несовместимые характеры?

43
В каждом окне комнаты разное настроение как результат различной освещённости. Таков и человек, многое в нём зависит от внешней освещённости, т. е. от окружения…

44
С помощью психоанализа человека можно довести до умопомрачения…

45
На грани жизни и смерти мысль идёт причудливыми путями.

46
Смерть – вот сестра рождения! Человек не должен бояться её. Допустим, у вас в боку нож, боль нестерпимая, а где-то в подсознании распускаются огненные остролистые цветы – набухают их бутоны, лопаются, и вдруг всё погасло!.. И крик: "А-а!.." Вы рождаетесь в мире четырёх или пяти измерений! А ведь это замечательно! Сейчас, как это ни смешно, мы живём в мире лишь на одну ступень выше двухмерного пространства! А если бы мы жили в четырёхмерном? А?! (Как ни странно и страшно думать, а ведь у смерти есть своя глубинная эстетика…)

47
Вы, наверное, презираете пьяных, опустившихся людей, а их надо любить, это несчастные.
Вот он стоит грязный, обгаженный, со многими болезнями и пороками на лице. А ведь он такой же человек, как и вы! У него тоже было детство, были первые сказки, восторг от дождя!.. Это ли не горько?!.

48
Сколько неудовлетворённости и пустоты таит наше внешнее благополучие!..

49
Раненое сердце не стонет, оно способно воспринимать боль другого человека сильнее, чем свою!

50
Страшная вещь – бездуховность и невежество. Они как раз и порождают равнодушие ко многому!

51
Поэт, не торгуй стихами! Ведь это же всё равно, что торговать душой!

52
Просто удивительно: такая вычурность… и такая искренность! Какая жажда признания и при этом полное равнодушие к известности!

53
Чем больше он сознавал себя поэтом, тем становился всё более скрытным…

54
Почти обо всех талантах он отзывался свысока: этот – слепец, а этот – "шиз". Сам же он был никто: ни слепец, ни "шиз", никто!..

55
Сегодня вы испытываете настоящее удовольствие от беседы с новым знакомым, но не обольщайтесь, что завтра вас ждёт с ним то же самое.

56
Он – это тень, хотя и имеющая свою значимость в этом мре.

57
Черчилль без сигары в нашем представлении – это всё рав-но, что вы или я без ушей и без носа! Вот суть индивидуально-сти, оригинальности личности!

58
Золото не требует позолоты…

59
Ошельмовать можно всё!..

60
Далеко мы ушли от кондовой Руси, но куда? Что-то очень важное потерял русский человек. А потерял он свою душу! Да и не только по ней плачет, тех же лаптей жалко, теперь их и днём с огнём не найдёшь!

61
Над Россией ещё долго будет витать дух телогрейки…

62
Будущее человечества – это всё-таки непознанная закономерность – случайность…

63
Иссякнем мы, и мир погрузится в хаос.

64
Переменная диалектика должна постепенно стремиться к постоянной диалектике.

65
Общество будущего – это именно то общество, в котором будут заключены лучшие черты человечества…

66
Дураку сказать, что он дурак – это не такая уж большая заслуга, а вот сделать дурака лучше…

67
Он явно потешался надо мной, цинично рассказывая о том, как защищал диссертацию, положив руку на красную рыбу, как на библию…

68
"Мне сдаётся, что помимо всей искренности чувств сегодняшних в вас живёт более глубокое и неразрешимое чувство. Оно-то и держит вашу душу в таком напряжении и не даёт ей покоя…" (Вот проницательность женская!)

69
Я показал ему два варианта одного и того же стихотворения.
– Слушай, старик, всё это не то, – прикусил он губу. – Жизни нет. И, вообще, то, что ты пишешь здесь – это оправдание для лентяев. Ну что это такое?
"Сорви с лица безликий грим,
Увидишь – ты неповторим!"
– Да я же… Просто это…
– Вот и плохо, что "просто"! А где же дерзость, чёрт побери?! Ну почему ты не чуешь невидимого противника?! Его надо чуять – тогда и стихи будут что надо!.. Ты думаешь, старик, литература – это райские кущи? Ни фига! Конечно, именами всё забито. Но это же только видимость, приглашение к путешествию. А путешествие-то на утлом судёнышке без всякого попутного ветра. Вот так-то!

70
Спасение от обыденщины – глубинная духовная жизнь, а значит в ней и спасение от бездействия…

71
Когда я вижу
Упивающихся своим успехом,
Будто кто-то похлопывает меня по плечу:
"Надо быть себе на уме,
Тогда тебе и – удача!"
А что значит "себе на уме"?
Знаю, многие, кому улыбнулся
Успех,
Живут двойной жизнью…

72
Общество наказывает преступников. Но кто их воспитатель? Это ли не чистейшей воды лицемерие?

73
Плебейство выгодно государству, но плебейство и губит его.

74
Вчера я показал Эдику свои записки. Он сказал: "Спрячь и никому не показывай, если не хочешь попасть в диссиденты!.. "Меня это страшно задело. Выходит, что чуть ты по-другому взглянул на что-то, ты уже и диссидент?! Чушь какая-то…

75
Глубокий человек переживает всё так сильно, что если уж разлом в его душе, то он виден и внешне…

76
Мы изолгались вконец, даже сами себе лжём на каждом шагу!..

77
Униженные, растоптанные, сломленные – вот настоящие люди, а мы гордые, удачливые, заносчивые, чистенькие – фальшивые!..

78
Самое странное: я начал писать роман с конца. Хотя, что тут странного может быть? Точно также "Войну и мир" писал Тол-стой (начиналось всё незаконченным романом "Декабристы".)

79
Из жизненных неудач писателя может получиться великий роман в литературе – вот парадокс творческой личности!

80
Жизнь гораздо стремительнее, чем мы думаем о ней…

81
Для истинно великого ничего не бывает малым…

талантом!..

83
Немногие ради будущего могут пренебрегать настоящим…

84
За внешней сдержанностью может скрываться целый океан страстей…

85
Именно творения подлинного художника истолковывают жизнь эпохи…

86
Время – неистовый жонглёр судьбами людей…

87
Как мы часто растрачиваем жизнь по пустякам, связывая себя никчёмными обязательствами!..

88
Истинная женщина чувственная и злая, даже подлая, способная на любое предательство, настоящая стерва – это твоя фраза? Нет, героя моего романа.

89
Немало хорошего происходит в жизни через дурное…

90
Какой великий дар – жизнь! И как умудряются некоторые потратить её на всякие гнусности и пустяки!..

91
Об адвокате: "Его интересуют деньги и ухищрения – не заниматься этим делом". (Фраза из романа.)

92
Меха крупным планом – фон для долгих поцелуев. (Американская реклама.)

93
Даже в неискренности она неискренна… До чего иные женщины – актрисы!

94
Я знаю, что она добра, и потому капризничаю, и знаю, что она меня простит.

95
У каждого человека есть своя скрытная жизнь, о которой он даже сам порой не догадывается… (Может быть началом рас-сказа.)

96
В её красоте проступали уже черты будущей некрасивости…

97
Он скромен, не притязателен, мягок и не обращает внимания на ваши панибратство и фамильярность. Но поймите, это он до вас снисходит, а не вы до него!

98
Он страшный человек, хоть и незаметный (а может, невольный режиссёр судеб?)

99
Пусть меня и сочтут за сумасшедшего, но я бы запросто, как Виктор Гюго обрил бы полголовы, предварительно запасся на несколько месяцев крупами – всё это для того, чтобы уйти от соблазнов жизни и дописать роман! Так я хотел сделать, но когда выстриг клок волос около виска, меня взяла оторопь: зачем себя изуродовал? Наоборот, наверное, для написания романа надо воспринимать себя без изъянов, может быть, даже почувствовать в себе что-то байроническое!.. И в этом нет никакого фарса, это тоже творческий акт!.. (Как бы мне хотелось думать, что в этом фрагменте – новый метод, метод скрытого психологизма, который прорывается в моём романе… Не знаю, может быть, в этом методе соединение импрессионизма, психологического анализа и экзистенциализма?.. Но это только предположение, всё гораздо глубже.)

100
Хромота его, казавшаяся важной, теперь была смешной…

101
Даже самые прекрасные женщины в некоторые моменты жизни бывают просто несносны…

102
Неважно, в каких башмаках ходил Бетховен, важно – что он после себя оставил! А вот для женщины очень и очень важно, в каких ты ходишь башмаках. Бетховен ты или нет – это для неё часто настолько второстепенно… Башмаки – это да! На них (презренной прозе) сосредоточены все её переживания…

103
Отношения с женщинами строятся на таких фантастических нюансах, что не хватит никакой фантазии их предвосхитить…

104
"У меня нирвана, я тусуюсь сама с собой" – так может себе позволить отказать вам в танце прелестная женщина, и вы не обидитесь, а только восхититесь ею! Или: "Между прочим, эту туго соображающую "тыкву" посещают великие мысли!"– и это звучит гениально в устах милой женщины!

105
Я люблю в ней всё, даже её холодность, ни в одной другой женщине я этого не мог терпеть, злился и страдал, не находил себе места, но её холодность иного свойства – в ней, я знаю, ростки будущей великой страсти, невероятной душевной тепло-ты и гениальной любви!

106
Любимая женщина – это царица и гений, и каждый её каприз для меня свят!

107
Негодяй хранил все бумаги в папочке, как порядочный, как прямо специалист государственного свойства.

108
"Вы сами хотели риска, вот я вас и обманул!" – изумительная логика мошенника!

109
Если мы, настоящие, непримиримые со злом честные люди, уедем, останется же всякая сволочь, которая задушит страну!

110
В своих коротких стихах он предвосхитил современное фрагментарное восприятие мира. Он называл их "миниатюрами".

111
"Я прочитал ваш рассказ. Вы будете знамениты, конечно, не завтра".
"Наверное, послезавтра!" – отозвался я шутя.
Мой собеседник рассмеялся на мою реплику.

112
Самый гениальный роман – это жизнь!

(На этом я пока прощаюсь со своими записками, но я к ним ещё вернусь.)

© "Вольный Лист" №4`10
© Игорь Егоров

0


Вы здесь » Вольный Лист » Вольный Лист №4 » Содержимое данного выпуска альманаха